Признание Россией независимости Южной Осетии, очередную годовщину которой мы отметили 26 августа, стало итогом долгой борьбы братского народа и немалых жертв. В их числе оказались и российские и осетинские миротворцы, стоявшие между конфликтующими сторонами. О роли наших Миротворческих сил в поддержании мира в Южной Осетии и отражении грузинской агрессии «СО» рассказал бывший командующий этого подразделения, а ныне председатель Совета ветеранов республики, член Общественной палаты Северной Осетии Казбек Фриев.
– Казбек Николаевич, с чего началась история миротворческих сил в Южной Осетии?
– Взрослое население обеих Осетий прекрасно помнит, как в январе 1991 г. грузинская «милиция» вошла в столицу Южной Осетии для «наведения конституционного порядка». На деле это обернулось издевательствами, арестами и убийствами мирных жителей. Так началось вооруженное противостояние бывшей автономной области с ее бывшей метрополией – Тбилиси.
К лету 1992 г. положение в зоне конфликта стало критическим, и в Дагомысе были подписаны соглашения между Россией, двумя Осетиями и Грузией о прекращении боевых действий. Гарантами соблюдения перемирия стали трехсторонняя Смешанная контрольная комиссия и приданные ей силы – миротворческие батальоны России, Грузии и объединенной Осетии.
– Как формировался наш батальон?
– Большую его часть составили бойцы только что созданной Республиканской гвардии Северной Осетии. Как заместитель начальника штаба Гражданской обороны Северной Осетии, я участвовал в материально-техническом комплектовании подразделения и его отправке в Южную Осетию. Батальон выступил из нашей республики ночью 13 июля, а уже на следующий день его и российский батальон с радостью и надеждой встречали жители многострадальной Южной Осетии.
Первым командующим МСО стал генерал Станислав Суанов, вскоре его сменил генерал Солтан Каболов, в декабре 1992 г. подразделение доверили возглавить мне.
– С чем вам пришлось столкнуться, вступая в командование?
– Проблем было бесконечное количество. Длина линии соприкосновения конфликтующих сторон составляла около 100 км. На ней ежедневно происходили стычки, провокации, стрельба, зачастую приводившие к жертвам с обеих сторон, а иногда и самих миротворцев.
В нашу зону ответственности входили 12 постов во всех уголках Южной Осетии, включая самые удаленные и труднодоступные. Для выполнения боевых задач требовалось создать необходимую материально-техническую и бытовую базы.
А в это время даже в Цхинвале не было достаточно продуктов, воды, света, газа, и все это – в условиях жесточайшей зимы! Грузия устроила полную экономическую блокаду республики, и жизнь в ней держалась только на помощи из России.
Все это обострило криминальную ситуацию в республике, фактически оставшейся без эффективного государственного и местного управления. Так что зачастую миротворцы были еще и гарантом стабильности общественной ситуации.
– Как развивались события в последующие годы?
– За первый срок командования МСО – до середины 1994 г. мне удалось решить все проблемы с его материально-технической частью, боевой подготовкой и бытовыми условиями солдат и офицеров. Отмечу, они были на уровне или даже выше, чем в строевых частях российской армии!
Во многом именно это позволило за полтора года установить прочное перемирие в зоне нашей ответственности и завоевать высокий авторитет нашего батальона. Постепенно ситуация стабилизировалась во всей зоне конфликта, частично была снята блокада со стороны Грузии. С ней восстановились многие торговые связи, хотя по-прежнему случались провокации, стычки и даже убийства мирных граждан.
– С какими событиями связано ваше возвращение в должность командующего МСО?
– В 2001 г. меня вновь назначают на должность теперь уже старшего воинского начальника миротворческих сил от РСО–А. И, к сожалению, во многом мне опять пришлось восстанавливать то, что создавалось в 1993–1994 годах.
Обстановка в зоне конфликта также оставалась взрывоопасной, а после свержения Шеварднадзе в 2003 г. Саакашвили взял курс на «решение осетинской проблемы» силовым путем. Грузинская армия и ее миротворческий батальон в зоне конфликта в Южной Осетии стали перевооружаться и готовиться по НАТОвским стандартам.
– И к чему это привело?
– В нарушение Дагомысских соглашений весной 2004 г. Грузия ввела воинские части в свою половину 30-километровой демилитаризованной зоны на линии соприкосновения с осетинской стороной. Грузинские войска заняли высоты над Цхинвалом, разместились в прилегающих к нему селах на расстоянии до полукилометра от окраинных домов.
После этого вновь начались минирование дорог, регулярные ночные и дневные обстрелы городов и сел, в том числе и артиллерийские. Разумеется, были жертвы среди мирного населения, участились убийства жителей сел даже средь белого дня, во время полевых работ.
Все это происходило при попустительстве, если не сказать с молчаливого согласия наблюдателей ОБСЕ и несмотря на протесты Южной Осетии и России. На период с 2004 по 2008 год приходятся убийства осетинских миротворцев прямо на постах во время патрулирования, их захват и многомесячное удержание в плену, обстрелы постов, в том числе из орудий и минометов…
Несмотря на это, в 2007 г. мы торжественно отметили 15-летие миротворческой миссии в Южной Осетии
– Где и как вы встретили начало грузинской агрессии?
– Накануне вечером Саакашвили лживо заявил о перемирии, но я объявил по нашему батальону режим повышенной боеготовности. И лишь благодаря этому позже весь мир увидел подбитые грузинские танки в десятках метров от расположения Осетинского батальона. Дальше они не прошли!
Однако это стоило жизни четверым нашим бойцам и здоровья – десятку раненых. К счастью, это были все наши потери. А на территории нашего расположения спрятались сотни мирных людей, но ракеты и снаряды падали и сюда. Без жертв обошлось лишь по счастливой случайности, ведь наши помещения не были бомбоубежищами!
– Что было после ввода российских войск?
– Та часть личного состава нашего батальона, которая в ночь агрессии не несла службу на блокпостах, и командование оставались на его территории до утра 10 августа, когда в Цхинвал вошли российские войска. Тогда мы перевели дух и вновь приступили к несению службы, ведь теперь мы фактически стали пограничниками на осетино-грузинской границе.
А 26-го августа, как и все, из новостей мы узнали о признании Россией Южной Осетии. Разумеется, для всего нашего батальона это была огромная долгожданная радость, и я официально объявил о ней на торжественном построении, ведь в этом событии была и наша заслуга.
А дальше служба продолжилась: мы восстановили все разрушенные войной здания, отремонтировали технику и помогали Российской армии ориентироваться на местности для охраны и обустройства новой межгосударственной границы.
– Как закончилась история Осетинского батальона?
– Еще более года после спецоперации мы продолжали нести службу в Южной Осетии. Указ о завершении нашей миротворческой миссии был издан в октябре 2009 г. На ликвидационные мероприятия ушло больше двух месяцев, и приказ о расформировании батальона я подписал только в последних числах декабря.
После окончания боев в Южной Осетии я направил представление на награждение орденами и медалями РФ за героизм и мужество двух десятков офицеров и бойцов. Также мы стали ходатайствовать о наделении всех миротворцев статусом и льготами участников боевых действий.
Представленные к награждению получили награды Южной и Северной Осетий, а статус участников БД был присвоен 3,5 тыс. офицеров и бойцов, прослуживших в нашем батальоне не менее 1 года.
Месяц назад, 14 июля, в Министерстве обороны страны прошли торжества по случаю 30-летия миротворческой миссии в Южной Осетии. Нас приветствовал министр обороны Сергей Шойгу, который стоял у истоков создания российских миротворческих сил и с которым мы тесно взаимодействовали в 1991–1992 годах по линии ГО МЧС и деятельности нашего молодого тогда батальона.
Так что история осетинских миротворческих сил жива и сегодня, а благодарная память жителей Южной Осетии, я уверен, сохранит ее в веках!
